Леонид Гирш,
полковник в отставке, кава-
лер пяти воинских орденов и 35
медалей, член Ассамблеи наро-
дов Казахстана, кавалер ордена
«Достык» второй степени, по-
четный гражданин Алматин-
ской области..

«Я никогда не забуду жестокие
холода под Сталинградом, когда
все сверкало, все скрипело, все
металлически звенело от мороза.
Наши лица в обмерзших подшлемниках почернели от сухих
метелей, от ледяных ветров. Мы своим дыханием пытались
согреть примерзающие к оружию руки. Потом мы научи-
лись согревать руки о горячие стреляные гильзы. Я хорошо
помню неистовые бомбежки, когда небо чернотой соединя-
лось с землей. Я помню раскаленные стволы орудий, непре-
рывный гром выстрелов, скрежет, лязг танковых гусениц...»
Меня поразило, как однажды во время одной из встреч
в алматинской школе в ответ на мой вопрос: «Что вы знаете
о Великой Отечественной войне?», я услышал: «Кажется,
Наполеона победили». Увы, порой школьники не могут на-
звать время начала войны, в учебниках об этом героическом
периоде истории страны написано до обидного мало. А ведь
за эту Победу сколько людей полегло!
Для меня бои за Сталинград особенно памятны – это
было своего рода боевое «офицерское» крещение, за них я
получил звание младшего лейтенанта и свой первый боевой
орден – Красной звезды. Порою ночью не спится и ты начинаешь вспоминать о
тех далеких днях.
…Ситуация на фронте тогда была очень сложной, ведь
решался вопрос: кто кого? Группировка Паулюса была пол-
ностью окружена, в кольце оказалось 330 тысяч немцев, но
внезапно в правый фланг нашей армии врезалась другая
очень мощная немецкая армия под командованием генерал-
фельдмаршала Манштейна. Она во что бы то ни стало хоте-
ла прорвать кольцо и соединиться с окруженными дивизия-
ми Паулюса, поэтому атаки шли одна за другой, сметая все
на своем пути.
Противостоял этому железному натиску и наш 5-й гвар-
дейский механизированный корпус, который был укомплек-
тован моряками.
…Немецкая артиллерия, не жалея снарядов, била и била
по нашим войскам. Бои были настолько тяжелыми, что пси-
хика человека просто не выдерживала. Сутками не прекра-
щающийся шквал огня, кругом кровь, раненые, убитые…
Над местами боев тянулся жирный черный дым: горели
подбитые прорвавшимися немцами советские танки.
Я до сих пор думаю: лежать бы там, в пропитанных кровью
и порохом снегах, и мне, да, видно, в рубашке родился. Ведь
тогда даже погода и та словно остервенела: морозы доходили
до 30 с лишним градусов, ветер валил с ног. А мы, начиная с
осени 1942 и до февраля 1943 года, все время в движении – и
ели, и спали в окопах. Нам была поставлена задача: во что бы
то ни стало уничтожить 330-тысячную группировку немец-
ких войск. Народу там перемололи много…
Поистине земля была полита кровью. Был 227-й приказ
– стоять насмерть и не сдавать город Сталина. Его так и на-
зывали – ни шагу назад.
Многие сейчас говорят, что это был очень жестокий при-
каз. Но по-другому мы, наверное, не удержались бы. А пред-
ставьте, если бы немцы переправились через Волгу, как это
было задумано планом Барбаросса? Они вышли бы к юж-
ной части Урала, спустились в междуречье Волги и Дона,
а затем по нижнему течению Дона вторгнулись на Кавказ.
Страна лишилась бы угля и стали Донбасса, хлеба Кубани
и Поволжья, нефти Баку. Кроме того, установление кон-
троля над Волгой, главной водной артерией, раскололо бы
СССР, прервалась бы связь между центром и югом. То есть,
по логике немцев, это решило бы исход войны в их пользу.
Поэтому-то с таким остервенением бились и мы, и они.
…Возле хутора Стояновский наша рота прикрывала пра-
вый фланг бригады, а на этом участке нашим войскам не
давали продвинуться огневые точки немцев, на их уничто-
жение и бросили нашу морскую пехоту. Надо сказать, что
передний край немцев был здорово укреплен: и проволоч-
ные заграждения, и противотанковые рвы, и противотанко-
вые орудия, и бог знает что еще. Раз пошли в атаку – ско-
сили другой – опять скосили. Под утро была поставлена
задача – преодолеть проволочное заграждение. Нашим раз-
ведчикам удалось это сделать, после чего командир взвода
лейтенант Анучин опять поднял бойцов в атаку. Но первая
же автоматная очередь его скосила. Мы залегли. Командир
роты спрашивает: «Где Анучин? – Убит, отвечаем. – А по-
мощник комвзвода кто? – Гирш.– Принимай командование
взводом».
Я был тогда еще совсем юным, 19-летним старшим сер-
жантом. В взводе 28 человек, многие старше меня в два раза,
люди самых разных национальностей, причем это были мо-
ряки с солидным послужным списком. Но надо было коман-
довать, а что делать?
Мы преодолели полосу заграждений, ворвались на пе-
реднюю линию и уничтожили три огневые точки, открыв
путь бригаде. После этого боя в живых остались единицы.
Я получил Орден Красной звезды, и мне было присвоено
звание младшего лейтенанта, причем без окончания училища.
…Юлия Друнина в одном из своих военных стихотворе-
ний написала:
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
Конечно, на войне всякое бывало. Порой инстинкт само-
сохранения отменял все приказы. И бежать приходилось, и
страх был. Я видел, как плакали крепкие мужчины. Война
– вещь жестокая, не дай Бог никому испытать того, что вы-
пало на нашу долю.
Идешь в атаку и думаешь: сейчас как даст пулемет, и в
сердце. У нас у каждого была саперная лопатка, так я ее под
шинель подкладывал к сердцу, как броню. А то, что снаряд
может и в голову попасть, как-то и не думал. Одно слово –
мальчишка еще.
А знаете, как мы, рядовой состав, были одеты? Белье на
завязочках, хлопчатобумажные галифе, гимнастерка, затем
ватные брюки и ватная фуфайка, а сверху надевали шинель,
трехпалые рукавицы. И еще была хорошая штука – шерстя-
ной подшлемник, поверх которого надевалась солдатская
зимняя шапка. Спали прямо на снегу, и что удивительно
– не болели! Еще у нас был котелок, спиртовочка. Ее разжи-
гали, топили снег и пили – воды не было. Днем, как правило,
и еды не было, потому что немцы с воздуха все обстрелива-
ли. И только когда настала ночь, на передовую подвозили
походные кухни и нас кормили. А так как они находились
километрах в 80-100 от нас, то пока до нас добирались, еда
уже замерзала.
На войне мы были постоянно в состоянии стресса, по-
тому что видели: вот рядом кого-то убило или тяжело рани-
ло… Вот голова чья-то лежит, нога, рука оторванная… И в
этой кровавой круговерти мы находились месяцами!
Но наше поколение было крепким.
2 февраля 1943 года немцы капитулировали, а сам Пау-
люс с поднятыми руками вышел из Сталинградского под-
вала. Я видел пленных немцев в Сталинграде. Они, честно
признаться, вызывали у нас брезгливое чувство. Закутаны
были, кто во что… У них был жалкий вид... А ведь они рас-
считывали на молниеносную победу.. Немцы же вообще до
войны были благополучной нацией: жили размеренно, пи-
тались нормально, климатических стрессов не было… А тут
попали в такую передрягу. Но дрались они храбро. Это был
достойный противник, хорошо обученная армия и велико-
лепно технически оснащенная, в отличие от нас.
Но тем значительнее, наверное, была и наша победа. Хотя
надо учесть, что против нас воевала не только Германия, но
воевали Италия, Румыния, Венгрия, Болгария. Все эти бое-
вые части, итальянские, румынские венгерские, были и под
Сталинградом. Пять стран воевало на стороне Германии.
Весь промышленный потенциал Европы был в руках Гит-
лера. И все это обрушилось на нас. Но несмотря на всю эту
мощь, мы выстояли.
Мало кто из фронтовых друзей сегодня остался в жи-
вых…
Нас тогда из Новосибирска было человек 20 – в том чис-
ле Петя Чантурия, Володя Башкин, Коля Куценко. Со всеми
я многие годы поддерживал связь. Недавно вот умер Петя
Чантурия, он у меня был командиром разведывательного
отделения. В одном из боев он напоролся на противопехот-
ную мину, и ему оторвало руку и выбило глаз. Кстати, я его
нашел только через 35 лет после войны. Примерно, через
столько же лет нашел и Володю Башкина.
…Обидно, в некоторых странах сегодня начинают во-
евать с военными памятниками… Больно за ребят, которые
умирали когда-то за великую страну, а сейчас их называют
оккупантами. Мне дико это слышать! Мне кажется, что не
до конца еще воздали вчерашним воинам. Думаю, что быв-
шим солдатам во многом помог бы закон «О ветеранах»,
который, к сожалению, все еще у нас не принят. А ведь по-
коление уходит…
И как заноза, сидит в сердце обида, что фронтовикам
воздаются почести, звучат фанфары в честь бывших солдат
лишь раз в году – 9 мая. А ведь в промежутках между крас-
ными датами календаря есть много дней и ночей, из которых
и складывается жизнь. Давайте не будем об этом забывать!
У нас было истинное фронтовое братство. Мы были как
единое целое – один за всех, и все за одного. А ведь совет-
ские солдаты и офицеры были людьми разных националь-
ностей, на нашей точке и казах был. Но по-другому мы бы
не победили в той войне.
Поклонимся великим тем годам.
Честь имею!