Муза в сталинградской шинели

МУМИН КАНОАТ

Голоса Сталинграда

...Для меня если трудно
говорить о городе, то этот
город – Сталинград...

Долорес Ибаррури

Слово тяжесть планеты вмещать должно.
И звучанием жизнь освещать должно.
И бессонной крепостью стать должно,
если хочешь,
чтоб кто-то читал поэму.
Слово гибнет и воскресает в пути.
Слово может увянуть и вновь расцвести.
Слово может, будто река, нести
небеса и краски земли родимой.
В слове – горечь разлуки и ночи без сна,
поцелуями скомканная тишина. Миг, в котором для многих заключена
жизнь
от первой любви и до первой пули.
Слово может у вечности мудрость добыть,
даже через судьбу может переступить.
У чужого меча острие затупить
может слово.
Такая дана ему сила.
В землю падают молча цветов семена –
вновь весною долина цветами полна.
А упал человек – никакая весна
не подымет погибшего человека.
Если он и подымется, трудно привстав,
если даже шагнет на крутой пьедестал,
то холодный гранит и бездушный металл
тайну жизни и смерти уже не расскажут.
Я ее в материнских сердцах поищу,
искры прожитых жизней в кострах поищу.
Поищу на земле, в небесах поищу,
по дорогам шагая путем Авиценны.
Материнскую грудь я слезой
окроплю,
жадным пламенем боя себя опалю,
глыбой каменной сердце свое придавлю,
без отца
на огромной планете останусь.
Уходящих на фронт я увижу опять,
их святое молчанье услышу опять,
юность всем постаревшим верну я опять,
расскажу, как дитя безъязыкое, правду.
Мама! Тихой молитвой меня проводи.
И всегда будь со мной на протяжном пути.    105
Тайны вечного мира теснятся в груди.
Сделан шаг.
Первый шаг...
Начинайся, поэма!

«23 АВГУСТА.

Наш полк перешел Дон и настойчи-
во продвигается на восток… Какие у
Советов просторы! После войны эта
земля станет нашей… Верим, что
фюрер скоро победоносно завершит
эту войну. По его словам шестая ар-
мия может покорить небо… А что
же тогда говорить о земле?!»
(Из дневника гитлеровского солдата)


ГОЛОС ПЕРВЫЙ

Земля

Мне тот, кто до конца не огрубел,
дал имя: золотая колыбель.
Так называя землю, был он прав.
Я – колыбель.
Я – не бездушный прах.
Шагнул ребенок малый – я горда.
Беда седой вдовы – моя беда.
Вы на войне – я с вами на войне.
Совсем как человеку, больно мне...
В кругу родных планет вращаюсь я,
как колыбель, в домах качаюсь я,
в погожий день я улыбаюсь детям,
а в непогожий день печалюсь я.
В цветке рождаюсь и прошу: сорви...
Ложусь тропинкой на пути любви.
Травой бросаюсь в ноги: отдохни...
В криницу превращаюсь: зачерпни...
Народов на планете – без числа,
а это я –
одна –
их родила!
Я миллионы тайн открыла им,
мечту и крылья подарила им.
Так и живу,
себя другим даря.
И матерью зовут меня не зря.
***
В мареве летней жары
пришла кровавая мгла...
А я ведь цветущей была,
плодоносящей была.
От Волги до Дона шли
волны хлебов моих.
Катились по глади земли
волны цветов моих.
Они на себе несли
вечность трудов моих...
Набухли колосья мои от зерна.
Но грянул гром!
А потом
черная накатилась волна,
меченная крестом.
И вместо серпа надо мной засвистел
хищный двуострый меч.
И западный ветер, крича, налетел.
И нес этот ветер смерть!
На мне громыхал, железом звеня,
бой от зари до зари.
Окропили красной кровью меня
мои хлебопашцы, мои косари.
***
Я – в кольце железа,
войны
и огня.
Параллели сдавили меня, как тиски.
Тяготенье земное легло на меня
океанами слез и горами тоски.
Я – живая земля.
Я – цветная земля.
Неужели я страшную гибель приму?!
И орбита меня захлестнет, как петля,
в невозможном,
тяжелом,
багровом дыму!
Слиплись губы мои.
Дайте чашу с водой,
но – без крови!
Прошу я у вас одного